Война с креветками и колодцы с трупами: как ужасы Донбасса отразятся на мирной жизни

«Донбасский синдром» - станет ли он реальной проблемой.

Старожилы помнят такое выражение, как «Афганский синдром». Был еще и «Чеченский синдром». Касался он, в основном, военнослужащих, которые получили тяжелые психологические потрясения и не могли найти применение в мирной жизни. Из-за чего кто-то спивался, кто-то проявлял особую жестокость к близким или окружающим, кто-то кончал с собой.



Но афганский и чеченский синдромы покажутся нам еще цветочками по сравнению с тем, что ждет нас в мирной жизни после завершения специальной военной операции. Ведь «донбасский сидром» уже поломал психику сотен не только военных, но и мирных, включая детей.



Не так давно я общалась с жительницей ДНР из освобожденной территории. В разговоре она рассказала, что ее муж может иногда проснуться ночью и, к примеру, начать кукарекать или издавать другие странные звуки.

«Вот я сажусь и кукарекаю рядом с ним. Ведь если проявить неправильную реакцию, он может уйти в ступор, или еще хуже….», - рассказывает моя собеседница.



Я слушаю её и вспоминаю историю из своей молодости. Связана она с мужем моей подруги, который прошел чеченскую кампанию, Грузию, был в Сирии, и много где ещё. В одной из военных командировок в штыковой схватке он ликвидировал боевика, сам получил ножевое ранение и орден Мужества.



И вот этот муж, защитник Родины, в алкогольном опьянении стал «играть в войну» с креветками. Это произошло резко и довольно неожиданно. Он выставил креветки на столе, назначил командира, провел ротацию и стал «убивать» противника. Интересно, что он не путал своих командиров и сержантов.



В этот момент мы с подругой поняли – если дать неправильную реакцию, креветками-врагами можем оказаться мы и будем ликвидированы. В прямом смысле этого слова. Было страшно. Сердце выпрыгивало из груди. Нужно было выбирать тактику поведения. Наш ступор тоже мог быть воспринят неправильно. Тогда мы начали шутить, и помогать ему играть в эту креветочную войну. Спрашивали, какое звание у той или иной креветки, чем она отличилась в бою. К счастью, эта тактика сработала – он начал рассказывать забавные истории из боевого прошлого, стал смеяться и вышел из этого страшного состояния.



«А что ты хочешь, Свет. Если человеку приходилось трупы «укропов» вытаскивать из колодца. Колодца, Свет. Представляешь, эти гады своих же закидывали в колодец с питьевой водой. Теперь там трупные яды. А это тела в разном состоянии, с ужасными травмами. Вот как после этого, Свет, как думаешь?» - рассказала моя собеседница из ДНР про то, почему ее муж входит в ступор по ночам.



Крики по ночам, игры с креветками, грубое отношение к близким. По сути, это самое малое, что может делать человек с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР). Но пока наши ребята находятся в зоне проведения СВО, они в условиях боевых действий учатся справляться со своими травмами.



«Я живой, Свет. Вышли с бз (боевого задания, - прим. автора). Товарища на моих глазах разорвало. Не хочу не с кем общаться», - такое голосовое недавно я получила от знакомого. И я уже знаю, что 3-4 дня ему лучше не писать и не спрашивать, как у него дела. Дела – плохо. Внутри боль и он пытается с ней справиться.



Справиться с болью внутри себя невероятно тяжело. Недавно с последствиями ПТСР я столкнулась и лично после того, как попала под обстрел дрона и в одной машине со мной и коллегами погиб Саша Мартемьянов. Вечная ему память! В какой-то момент, уже спустя полгода после происшествия, я стала тревожиться по пустякам, мой пульс при давлении 105/75 поднимался до 130 ударов в минуту, отчего тревога нарастала.



И в один день, когда я ехала по Донецку с одной съемки на другую, поняла, что сейчас, за рулем, потеряю сознание. После этого обратилась к врачу. Оказалось, все мои проблемы по здоровью – последствия травмы, последствия того самого ПТСР. И пока шло лечение, я прошла, как это назвала для себя, «через собственный внутренний ад». В этот момент мне стало понятно, порой, странное поведение бойцов, с которыми я когда-то встречалась в госпитале. Они пытались пройти самую сложную войну – внутри себя.



Эту же внутреннюю войну, даже не осознанно, прошли и продолжают проходить тысячи жителей Донбасса, каждому из которых пришлось столкнуться с ужасами реальных боевых действий. Травмированы и наши дети - они знают, как вести себя при обстрелах, годами не посещали школы. Дети, многие из которых сами получали ранения. Кто-то стал инвалидом, а кто-то видел страшные смерти перед глазами. Либо лично, либо в интернете – ведь все наши паблики были полны видео и фото с изувеченными жителями Донецка во время очередного обстрела ВСУ.

«А что вы хотите? Эти дети видели только войну!» - читаю я каждый раз подобные комментарии практически под каждой новостью про плохие проступки подростков Донецка.



Все эти травмы военных, мирных людей, детей наслаиваются друг на друга. И многие дончане уже отмечают – жить в Донецке им легче, чем в других регионах. И дело тут в наших травмах. Люди, живущие в мире, не понимают людей войны, люди войны не понимают людей мира. Именно этот разрыв может стать клином после того, как боевые действия закончатся.



Сейчас наш Президент разрабатывает множество программ по интеграции военнослужащих СВО в мирную жизнь. К примеру, «Время героев» и множество других проектов. И это правильно, занять себя полезным делом – лучший способ избавиться от страшных последствий ПТСР. Жители Донбасса в большинстве своем тоже стараются чем-то занять себя. Даже эти 25 жителей Угледара понимают: они не смогут жить где-то еще, и, просто каждый день выходят и убирают улицы города. Для чего, если город вряд ли будут восстанавливать? Ради надежды, которая помогает им жить.



Но не уезжают из своих городов жители того же Угледара, Авдеевки, возвращаются в Курахово не только из-за того, что там их родной дом. Хоть и разрушенный. А потому, что эти люди не могут найти себе применение на мирных территориях. И не только применение. Они не могут найти себя и «своих» людей.



И дело даже не в сочувствии, или жалости. Мы как будто на разных плоскостях.

«Я не могу жить в Волгодонске – мне здесь становится плохо. Я хочу быть в Донецке», - говорю я своей семье, в очередной раз на месяц или два снова уезжая в Донецк, который стал моим вторым и, пожалуй, уже главным домом. Хотя здесь нет воды, здесь, по мнению многих страшно, хоть мне приходится выезжать на освобожденные территории, и как всем жителям Донбасса подвергать себя риску.



Каждый раз я смотрю в глаза родных, полных непонимания и недоумения.

«Ну что поделать, если у нее работа такая. Бедняжка!» - говорят они себе и окружающим, пытаясь оправдать меня и не понимая: после Донбасса, после того, как я попала под обстрел, после того, как видела слезы ребят – я стала другим человеком. И в родном мирном городе, где другие ценности, другие взгляды общества, другие заботы, жить уже не могу.



Существует большая пропасть между двумя нашими обществами. Тех, кто прожил войну, и тех, кто «слышал» о ней по телевизору.

«Вы все какие-то другие. Почему вы все время улыбаетесь?» - сказала как-то мне сотрудница одного из музеев в Москве.

«Кто мы?» - с удивлением спросила я.

«Люди с Донбасса. Вот что вы, что военнослужащие к нам приезжали. Я удивляюсь. Вы улыбаетесь всегда, несмотря на то, что у вас война», - ответила она.



Мы, люди Донбасса, каждой клеточкой чувствуем, что жизнь не вечна, что все «нажитое» может в секунду превратиться в пыль. Что самое дорогое – это поддержка близких и человеческое отношение друг к другу. Мы из тех, кто не будет лишний раз спрашивать «что с тобой», когда человек резко замолкает, но при этом будем искренне радоваться мелочам, с упоением смеяться над шутками и стараться чаще улыбаться.



Но в тоже время, внутри каждого из нас есть бомба, которая может взорваться при неправильном хранении. Под бомбой я как раз и подразумеваю наши психологические травмы, которые мы может быть, пока еще не чувствуем. А под неправильным хранением – отношение к нам и к жизни мирного общества.



Чтобы как-то сгладить это различие, как раз и нужны подобные президентские программы. И направленны они должны быть не только на участников СВО, но и на жителей освобожденных территорий. Тех, кто прожил войну, не держа автомата в руках.



Нам, людям войны необходимо понимать, что мы травмированы и в этом нет нашей вины. А людям мира не пытаться нас изменить, а просто принять и любить своих близких такими, какие они есть, хотя вы их, порой, и не узнаёте.

С уважением и любовью к жителям Донбасса, редактор «Блокнот Донецк» Светлана Ларина.

Фото автора.

Читайте актуальные новости Донецка, ДНР и СВО в социальных сетях:

Телеграм  |  Дзен  |  ВК  |  Одноклассники

Обратиться в редакцию «Блокнот Донецк»



Новости на Блoкнoт-Донецк